История японской скульптуры средневековья тесно связана с буддизмом. Ваятели изображали Будду и божеств буддийского пантеона строго в соответствии с канонами, регламентировавшими позу, выражение лица, прическу, головной убор. Работа в таких условиях способствовала совершенствованию техники, но лишала возможности творческого поиска. Но уже в 7 в. японские ваятели создавали не просто копии завезенных из Китая и Кореи работ, а произведения подлинно национального искусства. Расцвет буддийской скульптуры приходится на 8-13 века.
В Нара, Киото и Камакура создавались монументальные изображения (Будда Амида в Камакура, Большой Будда в Нара и т.п.). В тот же период было создано немало портретов священников, отличавшихся близким к реалистичному решением образа. Светская портретная классика получила большое развитие в 13 в. Работы Ункэя (12-13 в.), его сына Танкэя, их учеников отличаются стремлением изобразить человеческое тело в движении. Работы Танкэя и его учеников, установленные в заднем коридоре Сандзюсангэндо (三十三間堂) в Киото, резко контрастируют с находящимися в том же храме 1001 изображением Каннон, выполненными теми же мастерами в традиционной манере.
В 14 в. начинается упадок буддийской скульптуры, а о 17 в. принято говорить как о периоде деградации — искусство уступает место добросовестному ремесленничеству. Но тот же период деградации ортодоксальной скульптуры – 17-18 вв.- для народной скульптуры был периодом ее расцвета. Объясняется это тем, что, появившись как религия правящего класса, буддизм только к этому времени глубоко проник в среду простого народа, смешался с местными верованиями, вплелся в повседневную жизнь. Повсюду возникли небольшие храмы, придорожные часовенки, в жилищах появились домашние алтари. Изображения для них создавали народные мастера-самоучки.
Реалист или предтеча современного экспрессионизма, полуграмотный монах из крестьян или высокой учености реформатор буддизма, утонченный поэт или любитель, чьи стихи не имеют художественной ценности? Множество специалистов и любителей, японцев и иностранцев, с энтузиазмом ищут, изучают, интерпретируют работы Энку и пропагандируют его творчество.
Всемирная известность пришла к Энку спустя два с половиной столетия после его смерти — после Второй Мировой войны. До того о нем знали лишь немногие любители народного творчества. В 1957 г. они организовали первые 2 выставки работ Энку: в Гифу и Такаяма. Эти выставки возбудили широкие слои специалистов, усилиями которых в конце 1960 — начале 1961 гг. была проведена первая большая выставка в Камакура.
Одним из организаторов ее был Цутия Цунэёси (土屋常義 1897-1977), он написал первую монографию «Скульптура Энку». Выставка произвела фурор, об Энку писали, говорили, снимали все, об Энку узнал каждый японец. С этого времени начались активные поиски работ Энку, которые продолжаются и сейчас.
Большинство фигурок обнаружено в префектурах Гифу, Аити, Сайтама, Нагано и на Хоккайдо. Их находят также в Акита, Аомори, Ниигата, Тояма, Гумма, Тотиги, Канагава, Сидзуока, Сига, Миэ, Киото, Нара. Это огромная территория от Хоккайдо на севере до района Кансая на юго-западе, почти пол-Японии. Их находили в городах и деревнях, в больших храмах и в придорожных часовнях.
Такой пример: в 1963 г. в Цусима, в центре города, на торговой улице, в маленькой давно не открывавшейся часовенке были обнаружены расставленные на ступеньках в дзуси 1020 сэнтай буцу — миниатюрных изображений будд, каждое высотой 3,5 – 4 см.
Вначале поиски велись бессистемно, о новых находках специалистов извещали крестьяне и сельские священники. Обнаружение в храме Кога дзиндзя (古賀神社)в Мино стихов Энку (вака), в которых упоминается о местах, по которым он странствовал, позволило вести поиски целенаправленно. Сейчас найдено уже более 7 000 работ, от 3,5-метровых Нио в воротах Каннондзи до 3,5 -сантиметровых сэнтай буцу.
Умер скульптор Энку в 1695 г. (есть его предсмертное письмо от 13 июля 1695 г.), родился, по вычислениям исследователей, в 1628 г. Первое жизнеописание Энку появилось спустя почти 100 лет после его смерти, как и последующие, оно весьма приблизительно, основано на легендах и преданиях, где правда смешана с вымыслом. Потому восстановление его жизненного пути было проведено, в основном, «по косвенным уликам».
В г. Хасима (Гифу) рядом с часовней Каннондо установлен мемориальный знак, гласящий, что именно здесь родился Энку. В его время местность вокруг Каннондо называлась Такэгахана и входила в провинцию Мино. В памяти местных крестьян, вероятно, еще свежи были воспоминания о битве близ недалекой Сэкигахара, в которой полководец Токугава Иэясу одержал решительную победу, сделавшую его единоличным правителем Японии.
Крестьяне были самыми забитыми и эксплуатируемыми людьми в объединенной стране, что подтверждают слова самого Иэясу: «Крестьянам нельзя давать жить, и убивать нельзя их». Вся жизнь крестьянина была регламентирована до последних мелочей. Только грубая пища — никак не рис, одежда только из хлопка, дома только маленькие только под соломенной крышей, никаких носилок на свадьбах, никаких театральных представлений и т.п.
Контроль за мыслями осуществляла буддийская церковь, которая фактически стала частью репрессивного госаппарата. Каждый японец должен был регистрироваться как буддист в храме своего прихода. Крестьянам Такэгахана, вероятно, приходилось много труднее, чем крестьянам других мест. Эта местность издавна подвергалась разрушительным наводнениям, за наводнениями следовали эпидемии, неурожаи. Местные крестьяне жили в страшной нужде и вечном страхе перед стихиями, болезнями, правителями и богами. Сверхъестественные силы от буддизма, синтоизма, самые фантастические верования и чудовищные предрассудки… Не удивительно, что образы фантастических существ занимают большое место в творческом наследии Энку.
В возрасте 23 лет Энку поступил в буддийский храм Кодзэн-дзи (光善寺)школы Тэндай, в соседней провинции Овари. В своих вака он намекает, что поводом послужила смерть матери. Современные исследователи добавляют: он был младшим сыном, потому у него не было прав на землю, и выбор был невелик: в услужение к самураю или торговцу или — в монахи. А соседняя провинция и маловлиятельная секта Тэндай — так это оттого, что в ближайший храм — самой мощной и влиятельной секты Син — его «не взяли» из-за слишком низкого происхождения. Такая вот гипотеза, но известно, что во время своих странствий Энку избегал не только храмы секты Син, но даже местности, где она распространена. Считалось, что в храмах секты Тэндай собирается духовенство низшего класса. Оттуда выходили т.н. «ямабуси»- странствующие проповедники, полусвященники-полумиряне.
Ямабуси были связаны с горными верованиями, время от времени уходили высоко в горы, где вели жизнь отшельников-аскетов. Спускаясь с гор, бродили, в основном, по сельским местностям. Горожане презирали ямабуси, считали их шарлатанами, высмеивали в пьесах кабуки. Но для крестьян, особенно отдаленных деревень, они были единственными представителями церкви, учителями, врачами, советчиками, магами… Секта Тэндай характеризовалась сильным уклоном в мистику, наличием сложной системы обрядов. Создание изображений будд приверженцы секты рассматривала как важнейший религиозный акт. Считалось необходимым создавать изображение будд при каждой молитве. Разумеется, не каждый адепт создавал скульптуры. Достаточно было нарисовать или отпечатать изображение божества.
За 5-7 лет пребывания в храме Кодзэн-дзи Энку овладел искусством «вака», санскритским письмом, научился рисовать. Потом выбрал себе учителя, чтобы следовать его учению всю жизнь. Им стал священник Сонъэй из храма Ондзё-дзи (園城寺) на берегу озера Бива. Некоторое время жил в Ондзё-дзи, потом поднялся на священную для ямабуси гору Омине (大嶺山) и начал свои странствия по Японии. Видимо, тогда же начал вырезать свои первые работы. Легенда гласит, что, поднявшись однажды на гору Фудзи, Энку дал обет вырезать 120 000 изображений Будды и божеств.
Выполнил ли Энку свой обет? Трудно поверить. Но очевидно, что всю жизнь он исступленно стремился к этому. Работал непостижимо быстро. Одиннадцатиликая Каннон с горы Ибуки (伊吹山)вырезана всего за один день. Ее высота 1,8 м, вес — 40 кг, материал — вишня-сакура, очень трудная в обработке. Существует легенда, что 13 фигур из храма Сёбоин (正法院)в г. Омия (大宮) были вырезаны за одну ночь. Их высота от 40 до 57 см. Быстрота порождала специфический творческий эффект, создавала неповторимый «энковский стиль». Скульптуру Энку называют «натабори» — вырубленная топором, или «хацури буцу» — будды, вырубленные топором.
Энку сначала обрабатывал заготовку топором, затем плоским резцом, изредка- круглым. Использовал японский кипарис хиноки, японский кедр суги, сакуру, сосну — все, что попадалось под руку. В большинстве случаев Энку раскалывал круглое полено на 3 или 4 части, затем обрабатывал части лишь с трех сторон, т.к. в основном фигурки служили культовым целям.
Энку — в прямом смысле, пешком — прошел долгий путь, прежде чем сформировался его неповторимый стиль, прежде чем, кроме простоты, в его творениях появилась глубина и т.п. Выделяют начальный период творчества –1664-1668 гг., за которые Энку прошагал от деревни Минами (где нашли первые датированные фигурки) вверх (по карте) на Южный Хоккайдо, затем вниз на север Хонсю, до родных краев. Работы этого периода подражают традиционным буддийским изображениям, они пока слишком плоскостны, скорее графичны, чем объемны, их тематика ограничена.
Конец 1660-х – конец 1670-х годов выделяют в период решающий — проб, поисков своего пути. Это время он прожил в Мино и соседней Овари, покидая их лишь на короткое время. Скульптор прошел через увлечение декоративностью, символизмом, впервые начал прибегать к использованию структуры заготовки.
В последующий период — конец 1670-х – 1680-е гг. – Энку работал в основном в Хида (飛騨). Жил в храме Сэнко-дзи (千光寺) близ Такаяма, совершая оттуда путешествия в самые отдаленные уголки провинции. Энку очень полюбил Хида, о чем свидетельствуют его вака. Высочайшие вершины Японских Альп, одетые густым лесом, иногда расступаются для речных долин, занятых под рисовые поля. Когда Энку пришел сюда, край только начал обживаться, может быть, Энку был единственным, кто нес надежду и утешение затерянным в горах людям.
А еще местные жители славились на всю страну искусством обработки дерева. Такаяма была центром иттобори — изображений, вырезавшихся при помощи одного ножа. При помощи примитивных токарных станков и ножа здесь изготавливали чудесные деревянные чаши и подносы. Позднее Энку даже представлялся в т.ч. и как «мастер из Хида». Именно в Хида окончательно созрел гений скульптора.
С 1689 по 1695 г. Энку неистово творит и поразительно много передвигается. Работы этого периода наиболее совершенны, их много, они везде. В июле 1695 г., Энку, чувствуя, что силы покидают его, приказал заживо закопать себя, чтобы замумифицироваться по традиции некоторых буддийских сект. Пока не скончался, он дышал через трубочку и звонил в колокольчик, вознося молитвы Будде. Мумификация не удалась. Похоронен на кладбище в Мироку-дзи (弥勒寺).
Скульптура была для Энку средством проповеди. Люди, которым он оставлял фигурки, видели в них не произведения искусства, а объекты поклонения. И по сей день в Мино (Гифу) и Хида сохранились поверия, связанные со скульптурами Энку. Считается, что эти фигурки защищают от пожара, стихийных бедствий, болезней. В деревнях Хида матери брали фигурки на время болезни детей. Надеясь исцелиться, крестьяне натирали фигурками больные места — часть фигурок порядком истерта.
На полуострове Цуруга (敦賀半島) в одном из храмов все фигурки уже в наше время были съедены мышами — так обильно крестьяне благодарили их за хороший урожай, «накормив» и рисом, и маслом… Все это говорит об уважении, которым пользовался Энку среди крестьян, о его близости к ним. Об этом свидетельствует и тематика его работ. В отличие от современных ему скульпторов-профессионалов, изображавших только Будду Амиду, Каннон и немногих других, Энку дарит людям не только буддийские божества, но синтоистские, и портреты монахов, отшельников, легендарных героев, поэтов, автопортреты…
В пользу «народности» характера творчества Энку говорит и необычная интерпретация образов божеств. Энку не состоял на службе у сильных мира сего, которым нужны были боги устрашающие. Свое предназначение он видел в том, чтобы успокоить и помочь самым беззащитным. Наиболее наглядно эта особенность выступает в изображениях Нио и Фудомё. Облик традиционных Нио и Фудомё отталкивающий, пугающий, они защищают от злых духов ворота храмов.
У Энку эти божества — широконосые, широкоротые, большескулые, в гротескных позах, с детской прической — вызывают скорее улыбку. Лицо Каннон у Энку — это лицо здоровой деревенской девушки. Современные посетители выставок работ Энку часто произносят слово «ситасимиясуй» — доступный, близкий. Лица большинства его скульптур озарены чистыми, наивными улыбками. Такая же улыбка на его автопортретах. Творения Энку, также как и скульптуру родственного ему по духу Мокудзики, творившего в 18 в., часто называют «бисё буцу» — улыбающиеся будды. Подписывая одну из вака, Энку назвал себя радостным монахом.
Энку шел далеко впереди своего века. Его реализм не теряется в натуралистических деталях, а возвышается до глубоких обобщений. Художественные достоинства его творений были признаны только во второй половине 20 века. Остротой характеристик, четкостью, динамикой, экспрессией искусство Энку соответствует именно тем требованиям, которые предъявляет к реализму современность.
Материал подготовлен Еленой Лалетиной по книге Г.Е. Комаровского (стр.38) «Пять тысяч будд Энку» (Искусство, Москва, 1968 г.) и статьям из интернета.
На фото: скульптуры Энку из храма Сякубу-дзи (石峰寺), фотограф Мидзуно Кацухико (水野克比古)
Спасибо, что вспомнили о таких замечательных скульптурах от созерцания которых на сердце легко и тепло.