Самсонова Полина,
специалист по истории японского театра,
Санкт-Петербург
Социально-культурологический очерк
Современная театральная жизнь Японии богата и разнообразна: программы, рассчитанные на целый день, традиционные театральные представления (ногаку, кабуки, бунраку), современные спектакли, сделанные профессиональными режиссерами, студентами или любителями. Театральные традиции, пришедшие из глубокой древности, продолжают существовать в XXI веке не в качестве «музейной» формы, а как живое и развивающееся искусство. Однако сказать, что театр популярен среди японцев, нельзя. Это связанно не только с развитием массмедиа культуры, но и с историей становления театральной жизни последних десятилетий.
В Японии здания для театральных представлений и театральные труппы существуют раздельно. Обычно театральной площадкой владеют либо коммерсанты, либо театральные компании (в случае традиционного театра ногаку – управление иэмото сэйдо[1]), получающие различные государственные гранты на развитие культурной жизни префектур или городов. Эти площадки арендуют труппы (если авторский театр, то обычно труппы по составу не превышают десяти человек, если коммерческий проект, например с участием звезд кабуки, коллектив может быть более пятидесяти человек). Поэтому в Японии широко распространена проектная система – труппа или компания делают спектакль, на короткое время (обычно с четверга по воскресенье, в случае больших проектов – до трех недель) арендуют здание театра, и по несколько сеансов в день представляют свое создание. Если проект успешный, то его либо приглашают, либо организаторы договариваются представить на другой площадке в другом городе или префектуре.
Иначе организована жизнь в традиционном театре ногаку. Театральную программу, состоящую из нескольких но (能, представление, входящее в действо ногаку, основанное на драматическом материале ёкёку), кёгэн (狂言, представления комического характера, входит в действо ногаку, основанное на драматическом материале кёгэн) и симаи (仕舞, специальные короткие представления, необходимые для демонстрации исполнительского мастерства, состоящие из финального танца но, исполняемый в тренировочном кимоно без маски под аккомпанемент хора из четырех человек) представляют лишь один раз и больше не повторяют. Отбор драматического материала для конкретной программы зависит от многих факторов (сезон, мастерство исполнителей, обнаружение новых фактов постановки той или иной ёкёку и показ «новой» версии, юбилеи мастеров).
В Японии нет понятия «театральный сезон». Театральная жизнь полностью зависит от возможностей зрителей посещать театр. Поэтому Рождественские и Новогодние каникулы считаются неблагоприятным временем, так как по многолетней традиции (возможно перенятой у американцев после второй мировой войны) японцы возвращаются в родные дома, чтобы провести праздники в кругу семьи (в Японии распространена система длительных командировок служащих по всей стране).
Зрителям, отличающимся по социальному статусу, интересны различные театры. В традиционных театрах ногаку, кабуки или театр кукол бунраку большую часть публики составляют пенсионеры. Небольшую часть занимают туристы и японцы среднего возраста. Обычно первые сеансы начинаются в 11 или 13 часов, состоят в среднем из трех-четырех пьес, после чего сразу начинаются следующие сеансы (начало в 17 или 18 часов). Дневное время представления – это продолжение традиции (ведь в доэлектрическую эпоху спектакли шли при естественном освещении) и знак уважения к зрителям (особенно пожилым). Такой высокий процент посещения традиционного театра пожилыми людьми оправдан еще тем, что стоимость билетов на такие представления высока для молодой аудитории (японцы – стареющая и стремительно сокращающаяся нация, где все социальные услуги ориентированы на пенсионеров, ставя работоспособную аудиторию в невыгодное положение[2]).
При посещении традиционных театров принято приносить с собой еду. В кабуки и бунраку разрешается есть прямо в зрительном зале. В ногаку для обенто (традиционная коробочка с красиво уложенной в ней едой) существуют специальные места. В этом также прослеживается продолжения традиции, ведь посещать театр в период Эдо (1600-1867) и ранее означало проведение целого дня в театре, общаясь, совместно питаясь и наслаждаясь исполнением актеров. Программа традиционных представлений может длиться боле четырех часов, поэтому не считается неприличным выходить из зала во время действия или пропустить одно из представлений.
Современные спектакли (будь то профессиональные или любительские) по большей части проходят во второй половине дня, потому что рассчитаны на работающую или учащуюся аудиторию. В данном типе театра также уважается зрительское время. Перед спектаклем и по окончанию труппа благодарит публику за то, что она нашла возможность посетить данное театральное событие. Обычно в антрактах или в финале актеры угощают зрителей и аплодируют им.
По сравнению с современным театром традиционный театр ногаку имеет популярность среди японцев. Это связанно с тем, что у этой нации уважение к искусству предков заложено в менталитет, также с «престижностью» посещения данного театра (отчасти поэтому среди зрителей часто можно встретить дипломатов и послов разных стран, которые устраивают культурные встречи в ногакудо (театрах ногаку)): с времен преобразования ногаку Канъами Киёцугу (1333-1384) данный театр стал привилегией аристократического сословия. Ногаку имеет богатые историю и традицию, которые не прерываются до наших дней.
Ногаку правильней всего называть ритуально-театральной моделью, так как в ней органично сосуществуют ритуальные (церемониальные) элементы и драматическое действие. Отбор ёкёку (драматического материала) для представления имеет большое значение. Существует два основных принципа: берущий свои истоки в глубокой древности – принцип сезонности; и традиция сравнения мастерства исполнителей ногаку (ногакуси) разных школ, идущая с периода Муромати (1333 — 1573).
Время года для повседневной жизни японцев имеет большое значение. От сезона зависят темы для разговоров, рацион, использование той или иной посуды, одежды, или выбор места для путешествия. В данной «привычке» японцев видна связь с первобытным обществом, жизнь которого по большей части зависела от природы, от чего появились ритуальные праздники почитания каждого времени года. В ногаку также присутствует целое направление ёкёку, которые посвящены тому или иному сезону. Например, «Муцура» Мотокиё Дзэами (『六浦』, 22.11.2015[3], г. Киото, Конгоногакудо, школа Конгорю), посвященный осенним момидзи (красные листья японского клена), или «Кацураки» Мотокиё Дзэами (『葛城』, 17.01.2016, г. Киото, Кадзэкайкан, школа Кадзэрю) о зимней горе.
Российский исследователь театра ногаку Н.Г. Анарина сформулировала структуру ёкёку[4], состоящую из двух частей: в первой части ваки (ワキ, второстепенный структурный персонаж), обычно представленный странствующим монахом, встречается с первым воплощением ситэ (シテ, главный структурный персонаж) – местным жителем, и между ними происходит разговор. Ситэ рассказывает историю данного места, после чего уходит и появляется во втором, истинном воплощении (будь то духом этого места или героем местной легенды). Однако данная структура подходит лишь к определенной категории ёкёку – мугэн-но: события «происходящие во сне». Драматический материал но настолько разнообразен, что до наших дней исследователи не смогли сформулировать универсальную структуру развития действия в ёкёку.
«Муцура» относится к категории мугэн-но; и к третьей группе ёкёку «про женщин»[5]. Главным героем является дух клена, представленного в образе молодой девушки, которая рассказывает странствующему монаху о единственном зеленом клене среди остальных покрасневших: его воспел в своей поэзии великий Фудзивара Тамэскэ. Осознав свой путь, этот клен решил, что больше никогда не будет краснеть. Впоследствии девушка признается, что является духом клена и просит, чтобы монах молился за нее, тогда она появится перед ним в своем истинном виде. В финале в предрассветном тумане дух клена исполняет свой танец, основными темами которого являются буддийские идеи о бренности бытия и постоянном повторении, о необходимости осознания собственного пути для прекращения цепи перерождений, о роли всего сущего в мире.
Дух клена, исполненный Мацуно Ёсунори, предстает как древнее массивное древо (благодаря увеличенному кимоно), имеющее молодую и прекрасную душу девушки, выраженную в маске «молодой девушки». Сине зеленый костюм главного исполнителя (ситэката) расшитый узорами серебряными, золотыми и алыми нитями, цветовой гаммой передающий образ освещенного лунным светом одиноко стоящего среди красных кленов зеленого дерева в предрассветной дымке, сильно утрирован. В данном обличии невозможно узнать человеческого облика ситэката. Движения замедлены и монотонны, соединяясь с описанием атмосферы, о которой поет хор, порождают образ ветвей дерева, покачивающиеся от легкого бриза. В танце преобладают движения, исполняемые по кругу. Это одновременно и образ цикличности всего живого в этом мире, и продолжение традиции деревенских танцев маи, исполняемых на рисовом поле[6]. Наклоняя маску под определенным углом, ногакуси добивается эффекта неуловимости эмоции и иллюзорности всего происходящего. Лишь удары в специально используемый для этого представления барабан таико, в начале помогающий войти в состояние близкое к трансу, как исполнителя, так и зрителей, в финале создает образ рассветного колокола, который выводит атмосферу действия из иллюзии в реальный план.
«Кацураки» также принадлежит к мугэн-но и третьему типу ёкёку «о женщинах». По структуре совпадает с «Муцура»: группа монахов-отшельников ямабуси посещают гору Кацураки, где встречают местную жительницу, которая в последствие оказывается богом данной горы и исполняет перед ними танец. Одежды ситэката белоснежные, на голове соломенная шляпа, обычно защищающая крестьян от сильного ветра и снегопада. Во втором воплощение ситэ (бог горы) костюм меняется и напоминает одежду мико – жрицы синтоистских святилищ. Ситэката исполняет «праздничный» танец / «новогодний» танец пожелания здоровья и успехов с зеленой веткой в руках (которая используется главным жрецом в синто святилищах для благословения всех присутствующих – разбрызгивание с помощью ветви священной воды). Поэтому «Кацураки» часто исполняют в начале года.
В наши дни иэмото сэйдо продолжают традиции ногаку, известную с периода Эдо, когда для возможности сравнить мастерство исполнителей разных школ выбирают одну ёкёку. Например, в конце декабря был представлен «Сюнкан» Мотокиё Дзэами (『俊寛』) сразу двумя школами (20.12.2015 г. Киото, Конгоногакудо, школа Конгорю, ситэтака – Конго Хисанори; 23.12.2015 г. Киото, Кавамуранобутай, школа Кандзэрю, ситэката – Кавамура Харумити).
«Сюнкан» относится к циклу драматических произведений «о разном», обычно посвященному чувствам людей. За основу сюжета взята реальная история из жизни монаха Сюнкана, который был сослан вместе с двумя сообщниками на отдаленный от столицы остров за попытку свержения власти (известная как смута Сисигатани). Однако ради улучшения самочувствия и легкого течения родов будущей матери императора Антоку было решено амнистировать заговорщиков. С этой вестью на остров прибывает посланник. Он сообщает о том, что император прощает заговорщиков всех, кроме Сюнкана, и, оставив монаха в одиночестве, возвращается с другими обратно в столицу.
Ход действия и в школе Конгорю и в школе Кандзэрю един, однако благодаря мастерству ногакуси содержание историй отличается. Сюнкан, исполняемый мастером Конго Хисанори, по причине того, что он больше использовал классическую ката сиори[7], работал с маской – изможденного старика с впалыми щеками и глубоко посаженными глазницами – так, что при определенном освящении создавался образ слабого и печального старца, предстал с самого начала действия как сломленный, страдающий из-за изгнания из столицы аристократ. Ситэката Кавамура Харумити, работая с маской иным способом, когда при определенном освещении та же маска принимала то гордое и надменное выражение, то слабое и изможденное, наполняя свои движения стремительностью и властностью, представил превращение Сюнкана из сильного и уверенного в себе изгнанника в сломленного морально раздавленного старика.
Ногаку – традиционное искусство, однако в нем есть место новациям. Они связанны с восприятием зрителей. В период Муромати публика понимала образ хання – женщины-демона – как чудовище из буддийского ада, как наказание за чрезмерную чувственность, за избыток желаний[8] (например, в представлении «Додзёдзи»[9]). Однако, в наше время, когда зрители не сопоставляют истории ёкёку с религиозными образами, используя в представлении маску хання, исполнители вкладывают в нее новое содержание. Например, в «Аой но уэ» (31.10.2015, г. Осака, Ямамотонагакудо, школа Кандзэрю, ситэката – Умэвака Гэнсё – живое национальное достояние Японии), где демоном становится госпожа Рокудзё (одна из многочисленных возлюбленных принца Гэндзи[10], превратившаяся в злой дух, который мстит и не дает покоя больной жене Гэндзи), предстает как несчастная обиженная женщина, брошенная и униженная своим возлюбленным, страдающая от своей ревности. Умэвака Гэнсё добивается данного содержания, представив маску хання под новым углом – чуть приподняв подбородок – в таком ракурсе выражение маски становится плаксивым и расстроенным. Также ситэката добавил нежности и мягкости в свои движения, тем самым придав женственности данному образу.
В Японии крайне мало вузов, в которых готовят театральных режиссеров. Обычно профессиональными режиссерами становятся либо те японцы, кто приобрел опыт на протяжении многих лет, начиная свою карьеру в любительском студенческом театре, либо те, кто ездил учиться за границу в специализированные институты. В последние двадцать лет режиссер в Японии является одновременно и автором текста. Постановки мировой или японской классики минимальны (обычно в год представляют 4-5 такие спектакля)[11]. Молодые деятели стремятся показать себя, свои возможности, поэтому часто увлекаются экспериментами и эпатажем зрителей. Однако данные представления не имеют большого успеха у зрителей (тем более что большая часть потенциальной аудитории – пенсионеры). В последние пять лет заметна новая тенденция – театральные деятели уезжают из больших городов в провинции, пытаясь найти там интерес зрителей и заново привлечь их в театр. Так сделал в свое время Судзуки Тадаси, открыв театральный центр в г. Тога (префектура Тояма, где проводятся театральные фестивали и мастер-классы). В 2015 году Наруми Кохей, построил совместно с местными жителями (на пожертвования, своими руками) здание театра «Théâtre de Belleville テアトル ドゥ ベルヴィル» в г. Цу (префектура Миэ) для своей труппы «Седьмой театр/第七劇場/Дай нана гэкидзё», выдвинув идею «Театр – место общения!»
В современном театре, также как и в традиционном, большое внимание уделяется мастерству актеров. Японские актеры владеют тренированным телом, высоким уровнем сценической речи с развитым диафрагмальным дыханием. Например, актеры труппы «Место/地点 /Титэн» в спектакле по Б. Брехту «Фатцер/Fatzer/ファッツァー» (режиссер Миура М.) представили прекрасную технику владения телом и голосом[12]. «Крах эгоиста Иоганна Фатцера», неоконченная пьеса Брехта, повествует о жизни на поле сражения, о дезертирстве Фатцера, об упадке, потере надежд и стремлений. Пространство игры ограниченно узкое, как военные окоп, в котором вынуждены находиться персонажи. От тесноты и страха они в буквальном смысле лезут на стену, используя гимнастические стойки. Нагнетающий ужас и звуки войны передают находящиеся на сцене два рок-гитариста и барабанщик. Они же задают ритм всего действия. Речь героев подчинена ритму, который время от времени превалирует, и произносимый текст теряет смысл, становится лишь отдельными звуками.
В современном театре, также как и в традиционном (где с годами выкристаллизовались канонические ката, стойки и сценические движения), актеры, вместе с режиссерами стремятся к формированию лаконичных, но выразительных знаков. В спектакле «Медведь»[13] (по пьесе А. Чехова) труппы «В тени дерева/ このしたやみ/Коноситаями» (режиссер Ямагути Х.) таким знаком является декорация. В центре сцены весит круговая сеть, внутри которой есть качели – это пространство вдовы Поповой (Юуми Х.). С развитием действия образ сети меняется – в начале создается ощущение, что Попова как птица в клетке, заперта в своем имении по причине необходимости сохранять верность скончавшемуся мужу, невинная жертва, вокруг которой согнувшийся под грузом чемодана, набитого векселями, словно дикий зверь ходит помещик Смирнов (Футакути Д.). К финалу, становится понятно кто истинный хищник: героиня не невинная страдалица, а больше похожа на паука «черная вдова», который заманил и опутал своими сетями Смирнова. Второй спектакль, который показывают вместе с «Медведем» – «О вреде табака» (по пьесе А. Чехова), решен режиссером как продолжение истории отношений вдовы Поповой и помещика Смирнова: он старый уставший муж, который до судорог в ногах боится свою жену.
Современное японское общество – это стареющее общество. Японский театр зависит от потребности общества в нем, поэтому подстраивается под запросы аудитории. Традиционный театр ногаку продолжает традиции своих предков, предлагает новые трактовки и интерпретации канонических историй. Авторский/режиссерский театр находится в невыгодном положении – полной зависимости от зрителей – выживает за счет качественной игры актеров и лаконичной, но выразительной режиссуры. На протяжении последних десятилетий в японском театре редко ставят классическую драматургию, что вызывает определенную проблему страха перед «серьезной» литературой. Как зрители, так и многие актеры отказываются участвовать в проектах по мировой классике, считая, что это слишком сложный материал, тем самым поощряя «наивные» пьесы, написанный людьми без специализированного образования и театрального опыта. Таким образом, театральное искусство в Японии от художественного начала, движется в сторону социально-театральных проектов, помогающих наладить коммуникации среди людей.
Список использованной литературы:
-
Анарина, Н. Г. Японский театр Но / Н.Г. Анарина. – М. : Наука, 1984. – 213 с.
-
Официальная статистика населения Японии на 2015 год// https://www.stat.go.jp/data/nihon/g0402.htm (Дата обращения: 23.01.2016)
-
Hata, H. “No” no sinka to miryouku / Hisasi Hata // Satou, K. Takahasi, Yu. “Nou” no sinrigaku : yungu sinrigaku karamita nihonbunka no sinsou / Kazuhiko Satou. – Tokyo : Kawade syobosinsya, 1997. – p.13-24 [jap. Хата, Х. Очарование и истинная ценность «Но» // Сато К. Такахаси Ю. Психология Но: от психологии Юнга в глубь японской культуры].
-
Misumi, H. Geinousi no minzoku kenkyuu // Haruo Misumi. – Tokyo : Toukyou dousyutsuban, 1976. – 373 p. [jap. Мисуми, Х. Исследование фольклора в истории сценических искусств].
-
Nihon no dentougeinoukouza: buyou, engeki. Tokyo: Tankousya, 2009. 525 p. [jap. Курс японского традиционного искусства: танцы и спектакли].
-
Takahasi Yu. Yungu no sinrigaku to nou // Satou K. Takahasi Yu. “nou” no sinrigaku: Yungu sinrigaku karamita nihonbunka no sinsou. Tokio: Kawade syobosinshya, 1997. P.24-74. [jap. Такахаси Ю. Психология Юнга и Но //Сато К. Такахаси Ю. Психология Но: от психологии Юнга в глубь японской культуры].
-
The Modern theatrical posters collection/1998-1999; 1999; 2000;2003/ Tokyo.
[1] Иэмото сэйдо (家元制度 , буквально: система главы дома) – иерархическая структура управления и распределения обязанностей в процессе создания представлений но, по которой существуют все пять главных семей ногаку.
[2] Официальная статистика населения Японии на 2015 год// https://www.stat.go.jp/data/nihon/g0402.htm (Дата обращения: 23.01.2016)
[3] Здесь и далее указана дата представления программы ногаку, в которую входили описанные но.
[4] См.: Анарина Н. Г. Японский театр Но. М.: Наука, 1984.213 с.;
[5] Существует несколько способов классифицировать драматический материал. Один из первых сделал попытку создать систему был Маруока Кацура, который в 1919 году написал книгу «Аннотированная библиография старых и новых ёкёку», где выделил 11 основных тем но. Однако среди современных исследователей ногаку принята следующая классификация: пять циклов – камино / вакино моно («о божествах»), сюра моно («о военном»), кадзура-моно («то, что исполняется в парике»/ «про женщин»), дзацу моно («о разном»), и кирино моно («заключение»); две основные группы – мугэн-но («истори-галюцинации») и гендзай-но («истории, происходящие в реальном мире»).
[6]Для танцев маи (舞)характерны перемещения по кругу, минимализм движений и обязательные звонкие топанья. Круг в первобытной культуре – магический знак цикличности всего живого в мире; топот для древних японцев – способ отогнать плохих духов.
[7] У исполнителей ногаку есть базовая стойка камаэ, специальная походка хакоби и около 250 фиксированных ката – движений и поз, которые имеют определенное значение. Ката сиори – соединенные вместе пальцы рук вместе с ладонью подносятся к глазам – это поза означает, что герой плачет, исполнят печальных чувств.
[8] См.: Takahasi Yu. Yungu no sinrigaku to nou // Satou K. Takahasi Yu. “nou” no sinrigaku: Yungu sinrigaku karamita nihonbunka no sinsou. Tokio: Kawade syobosinshya, 1997. P.69-71. [Такахаси Ю. Психология Юнга и Но //Сато К. Такахаси Ю. Психология Но: из психологии Юнга в глубь японской культуры].
[9] «Додзёзи» — истории о новом колоколе храма Додзёдзи, который был отлит, потому что предыдущий колокол растопила, убив скрывавшегося под ним монаха, женщина-демон хання, мстящая за отвергнутую любовь.
[10] «Гэндзи моногатари/Повесть о Гэндзи», автор Мурасаки Сакибу, написанная в период Хэйан (794-1185). История о любви принца Гэндзи.
[11] См.: The Modern theatrical posters collection/1998-1999; 1999; 2000;2003/ Tokio.
[12] В 2014 году труппа «Титэн» гастролировала в Москве и показала в Гоголь-центре спектакль по пьесе «Крах эгоиста Иоганна Фатцера». См. https://gogolcenter.com/events/performance/details/gastroli-teatra-chiten-yaponiya-fatzer (дата обращения 15.02.2016)
[13] В 2015 году труппа «Коноситаями» гастролировала в Великом Новгороде и Санкт-Петербурге и показала театральный проект «Японская пара, русская пара», в состав который входил спектакль «Медведь». См.: https://afisha.novgorod.ru/event/4869.html (дата обращения 15.02.2016); https://www.cogita.ru/news/teatr/16-ya-raduga-otkrylas-spektaklem-filippa-zhanti (дата обращения 15.02.2016)