Рассказ «Ложь» Ёсано Акико, или из какого сора рождаются детские рассказы?

Сулейменова А. М.

Поэтому же так бесконечно значительна и наша жизнь в детские годы: в то время всё для нас одинаково важно, мы всё слышим, всё видим, все впечатления соразмерны, тогда как впоследствии мы проявляем больше преднамеренности…. выигрывая в широте жизни, мы проигрываем в её глубине.

Генрих Гейне, «Прогулки по Гарцу»[1]

Действительно, откуда берутся рассказы и повести для детей? Понятно, например, откуда берутся сказки – из неиссякаемых запасов бабушек и дедушек. То есть, во всех народных культурах есть богатая устная традиция рассказывать истории и передавать их от поколения поколению. Эта устная культура в развитых странах давала толчок развитию письменной литературы, но до сих пор многие народы живут, рассказывая друг другу только сказки, не зная о существовании авторской сказки, например, о сказках Г.-Х Андерсена или Льва Толстого.

А вот история авторского рассказа для детей и о детях связана с новым временем и иным сознанием взрослого, который писал такие истории и ребёнка, который эти истории читал.

Японская детская литература появилась только в ХХ веке. Развитие детской литературы большинства стран Азии и Африки в XX веке связано прежде всего с функцией эстетическо-воспитательной, направленной на утверждение будущего нации. Для этих литератур было важным утверждение национального самосознания, но с этими установками, родившимися почти спонтанно, связана одна доминирующая тема в детской литературе — овладение знаниями.

Ощущение себя японцем – как это явственно слышно в словах песенки, сочинённой Ногути Удзё (1882-1945):

          青い眼の人形 青い眼をしたお人形は アメリカ生れのセルロイド 日本の港へついたとき 一杯涙をうかべてた 「わたしは言葉がわからない 迷ひ子になつたらなんとせう」 やさしい日本の嬢ちやんよ 仲よく遊んでやつとくれ

Кукла с голубыми глазками Кукла с голубыми глазками, Сделана в Америке. Прибыла в японский порт, И ревёт в истерике! «Мне ни слова не понятно, Где я, что мне делать нужно?» Девочка-японочка, Будь же ей подружкой! [Ногути, 1924].

В словах этой популярной песенки перед детьми развёртывается ситуация столкновения иностранца (в данном случае, голубоглазой куклы) с японцами. В словах куклы «Мне ни слова не понятно…» чувствуется акцент, некоторые певцы-исполнители песни пытались его передать. Обращение к «девочке-японочке» («нацукасий дзё-тян») звучит явно не из уст целлулоидного создания, а произносится автором, словно протягивающим куклу ребёнку. Дети вступали в мир, уже наполненный другими людьми, непохожими на их родных.

Межкультурная коммуникация усложнилась даже в такой консервативной области, как воспитание девочек. Японцы, буквально век назад не имевшие представления о внешнем виде иностранцев, теперь стали связывать с ними, как чувства отстранения, так и чувства привязанности.

Вот и Ёсано Акико заставила перемещаться по новому Токио своих героев-рыбок, заставила Бун-тяна спрашивать, кто же это такой «Николай»? Дети вступают не в традиционную Японию – с жизнью, регламентированной конфуцианскими и буддистскими предписаниями (храмовые школы «тэра-коя», кварталы увеселений и прочее, доставшееся от предыдущих эпох), а в Токио, постепенно превращающийся в многонациональный, мультикультурный центр.

Радиопостановка Драматического театра Тихоокеанского флота «Святой Николай и Бун-тян»

Часть 1:

Часть 2:

В рассказе «Ложь» Ёсано Акико знакомит детей с городом, который она знает отлично – Киото. Его представляет девочка, от имени которой ведётся рассказ – сама Акико, только девятилетняя девочка Акико.

В 1915 г. в журнале «Синсё:дзё» («Новая девочка») был опубликован цикл эссе-воспоминаний Акико о своём детстве в девяти частях «Моё детство» («Ватаси но оитати») и позже, в 1916 г. серия других эссе в десяти частях «Девочки, которых я видела» («Ватаси но мита сёдзё»). В 1985 г. известный исследователь детской литературы Камисё Итиро (1932 г. р.) издал «Моё детство» отдельной книгой, в 1989 г. эта работа была переиздана в популярном формате «Бунко» в издательстве «Гакуё».

О чём же говорится в рассказе «Ложь»? Кто солгал, и была ли эта настоящая ложь чем-то иным, чем выдумка ребёнка? Когда вы прочитаете рассказ, сможете составить собственное представление, но понятно, что поэтесса и писательница Ёсано Акико не просто вспоминала собственное детство, она искала истоки собственных творческих стремлений.

В сборнике «Наряд любви» («Коигоромо», вместе с поэтессами Ямакава Томико и Масуда Масако, 1905) Акико так описывает тоску по Сакаи, городе, в котором провела детство:

海恋し潮の遠鳴りかぞへては少女となりし父母の家

В этом городе, где располагалась лавка сладостей отца Акико, жила вся её семья – отец, мать, сводная сестра, родные братья и сестрёнка. Со сводной сестрой Акико приходилось работать в лавке, времени читать книжки и сочинять рассказы, тем более, писать стихи, у девочки не было. Но было воображение. То самое воображение, которое вело ребёнка в далёкий по меркам того времени и красивый город Киото. Эту старую столицу удалось Акико увидать разок, всё остальное пришлось ей додумывать. Вот и стали у девочки, дочки продавца сладостей, выходить рассказы. Через много лет вспомнились ей эти рассказы, и составила Ёсано Акико из них сборник. Жанр таких произведений определить трудно – то ли это рассказ для детей, то ли воспоминания. Тем не менее, по таким работам можно представить себе жизнь маленьких японцев конца девятнадцатого века. Можно представить, как и во что они играли, о чём мечтали…

Интересно, что рассказы Акико были включены в сборник «Библиотека ста лет» («Хякунэн бунко») издательства «Тикума бунко» вместе с работами таких авторов, как Миядзава Кэндзи (1896-1933) и Василий Ерошенко (1889-1962). Японцы учились у русских писателей тому, как писать для детей.

Полная информация в источниках на японском языке:

• Ногути Удзё. Аои мэ но нингё:. Токио: Кин но сэйся, 1924.「野口雨情 青い眼の人形 東京 金の星社」Кукла с голубыми глазами. Токио: Кин но сэйся. 1924. Режим доступа: www.aozora.gr.jp/ (дата обращения 21.10.2013).
• Ёсано Акико. Тэйхон Ёсано Акико дзэнсю. – Токио: Ко:данся, 1979-1981.「与謝野晶子 定本与謝野晶子 全集 講談社1979－1981」Ёсано Акико. Полное собрание сочинений Ёсано Акико: В 20 т. Токио: Ко:данся, 1979-1981.
• Ёсано Акико. Хаха но аи. Ёсано Акико но до:ва「与謝野晶子。母の愛。与謝野晶子の童話 松浦恵美子編。東京：婦人画報社」Материнская любовь. Рассказы для детей Ёсано Акико / Под ред. Мацуура Эмико. Токио: Фудзин гахо:ся. 1998.
• Ёсано Акико. Ложь (Усо) // Хякунэн бунко (Библиотека ста лет). № 62. – Токио: Тикума бунко, 2011, с. 34-41.

И на русском языке:

• Сулейменова А.М. Японская авторская сказка как жанр Нового времени // Известия Восточного Института. – Владивосток: Изд-во Дальневост. федерал. ун-та, 2012. С. 90-96.

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта Дальневосточного федерального университета. Программа «Научный фонд». Проект «Проблемы современной японской литературы и литератур Восточной Азии» № 12-05-04110-01.

[1] Г. Гейне. Собрание сочинений. В 10 томах. – М., 1975. – Т. 4. С. 22-24.

[2] Ёсано Акико. Полное собрание сочинений Ёсано Акико (Ёсано Акико тэйхон). – Токио: Коданся, 1979-1981. Т. 1, c. 127, № 4.

Ёсано Акико, «Ложь»

Когда мне было около 9 лет, в ходу были рассказы о «падчерице». Рисовали дом в четыре, пять этажей, словно уложенные коробки из камня, и людей, напоминавших букву «сита» (下), записанную скорописью. Подружки рассказывали всякий день про «мачеху»-чертовку, подкладывавшей падчерице иголки в матрасы «футоны». Как только одна заговорит, так сразу 7-8 голов начинают всматриваться в этот нарисованный каменный короб и эти каменья появлялись то тут, то там в классной комнате, это было самым веселым в часы развлечений. Именами для «падчерицы» и «родной дочки» были имена О-Гин и Ко-Гин. Я уже от этого всего устала. По дороге в школу меня мучило от этой тоски – вот, снова слушать эти противные россказни. Я-то ни разу такого не рассказывала. Однако выдался день, когда можно было подольше поиграть, я тоже разразилась внезапно такими словами:

«Сегодня я вам расскажу историю. Но картинок рисовать не буду. Потому как буду рассказывать настоящую историю».

Но то, что, что я им наговорила, было ложью. К тому времени я один раз вместе с отцом ездила посмотреть Киото. Другие такого опыта не имели. Но от своих дедушек, матерей и родных они все слыхали про «западную столицу», очень красивый город, и не было никого, кого бы туда не тянуло. А я, один раз побывавшая в столице, после этого могла вызвать у всех интерес, мне ведь запомнились названия всех достопримечательностей, районов, или я могла просто вообразить себе их.

­Ребята, у меня в Киото есть дом. До этого, правда, мне приходилось это скрывать.

Никто и не спросил: «Правда?» Только смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

­Ты что, падчерица, что ли?

­Да, однако, когда я и в Киото жила, у меня мачеха была. Я с самого начала была падчерицей.

­Бедненькая… – все выдохнули разом. Меня даже по спине погладили. И сразу же те, кто придумывали басни про «падчерицу», подошли ко мне.

­Дом у меня стоит на улице Сандзё, а рядом улица Мацубара.

Сандзё и Мацубара расположены на восточной и западной стороне Киото, но у меня так вышло.

— Да и слева от моего дома – река Камо. Красивая такая река. Там много белых камней, течёт серебристая вода. В ней отражаются и Восточная гора, и Западная гора, и Северная гора. И Башня Ясака, и Башня Тодзи, и Серебряный павильон, и Золотой павильон – все в ней отражаются[1].

­— Вот как, такое место красивое?

­— Да, и за домом есть калитка, спустишься по каменной лестнице, перейдёшь топ-топ по мостику, а там набережная Кавара. На Каваре летом прохладно…

­— А мачеха?

­— Мачеха, да – страшная, страшная мачеха у меня. Страшная, страшная, страшная.

Сказала я это и надо было подумать о том, что же говорить дальше.

­— Мой дом – красильня «юдзэн-я». Красильня, в которой и «тиримэн» красят[2]. После того, как покрасишь, надо ткани стирать в реке. Вот я и мою, стираю. А если не будешь, мачеха будет ругаться.

­— Вот молодец, так и стирала?

­— Да, в день надо было 20 полотен на набережной сушить.

­— А дождь пойдёт, что делать-то?

­— Вот тогда-то дождь и пошёл. Тяжело было, мне-то. Слились как-то воды дождевые и речные, уплыл шёлк «тиримэн». Я подумала, обругает мачеха, надо подхватить его во чтобы то ни стало. Скоренько понеслась я за ним по берегу реки Камо. Бежала, бежала, весь вечер бежала, до Фусими добежала[3].

­— Подобрала?

­— Нет.

­— О-о!

­— В конце концов потеряла. Что же делать, думаю, мачеха ведь будет ругаться, вот и заплакала, а тут, добрая бабушка пришла, отвела меня в свой дом, сказала мне: «Будь моей дочкой».

­— Ой, хорошо-то как!

­— Однако, она была бедной, не из риса, а из соломы лепёшки лепила.

­— Из соломы лепёшки разве готовят?

­— Готовят. К тому же, в муке бобовой обмакнёт и идёт бабушка продавать эти лепёшки в лавку. Выставляла в чайной лавке, рядом с водопадом в Киёмидзу.

­— Киёмидзу тоже находится в Киото?

­— Да, водопад делится на три части и падает вниз. Люди подходят, воду черпают.

Сказала теперь то, что видела своими глазами.

­— А эти люди лепёшки из соломы покупают?

­— И другие тоже покупают. Чтобы хорошо продать, надо было суетиться, вернуться домой можно было только к ночи. Бабушка уходила первой, а я магазин закрывала и возвращалась после неё. Проходила по району Отани, там могил много, было страшно, просто ужас!

­— Страшно-то как!

­— Да, а вот однажды подошли ко мне грабители, лица закрыты, ножи выставлены. Старший и слуга его. Слуга пику держал.

­— Зарезали?

­— Да, ткнули в меня, но я уже вылечилась.

­ — Где?

— Вот тут.

И я сдавила рукой живот.

­— Воры положили меня в коробку, наверное, увезли в Китай. Потому что корабль, куда меня посадили, сильно качало, и меня укачало. Глаза покраснели, на ногах еле-еле держалась.

Я думала тогда, что морская болезнь и опьянение – одно и то же.

­— И тут налетела жуткая волна, корабль, на котором я плыла, опрокинулся, коробка, в которой меня держали, треснула, вот всё и закончилось хорошо. Я, правда, к тому времени потеряда сознание, ничего не помнила. А глаза открыла – я в Сакаи, на побережье.

­— И маяк был виден?

­— Да, ночью маяк красиво светился синим-синим светом.

­— И вот ты вошла в семью Хо-сан[4]?

­— Да.

­— Бедненькая….

­— Мы и не думали, что ты падчерица…

­— Бедняжка….

Несколько человек из моих подружек, что стояли рядом со мной, заплакали. И тут же все-все словно зачарованные, принялись утирать слёзы. Надолго эти слёзы запомнились мне, придумавшей эту ложь.

[1] Сандзё, Мацубара, Ясака-но то (Башня Ясака), Тодзи но то (Башня Тодзи), Восточная гора (Хигасияма), Западная гора (Нисияма), Северная гора (Китаяма) – места, символичные для Киото, но расположенные в разных сторонах города. Река Камо протекает по восточной стороне города.

[2] «Юдзэн», «тиримэн» – сорта традиционного набивного шёлка, производимого в Киото. «Юдзэн-я» — красильня, специализирующаяся на таких материалах.

[3] Фусими – южный пригород Киото.

[4] Девичья фамилия Акико была Хо, 鳳.